30 сентября 2015 года Российская Федерация официально вступила в гражданскую войну в Сирии в связи с растущей угрозой правлению президента Башара Асада.
С 2011 года тяжелые боевые действия и массовые дезертирство ослабили сирийскую армию. Даже поддержка иранского Корпуса стражей исламской революции (КСИР), развертывание иранских ополченцев и российских наемников, регулярные поставки оружия из России были недостаточны для того, чтобы остановить наступление оппозиции и радикальных вооруженных группировок.
В марте 2015 года сирийское правительство потеряло свою вторую столицу — Идлиб, когда коалиция нескольких вооруженных групп, начала успешное наступление на город на северо-западе страны.
Сирийское правительство утратило контроль над целым рядом городов, включая Идлиб, Алеппо, Ракку, Дейр-эз-Зор, Хасаку, Деръа и Кунейтру, и боролось за контроль над Хамой, Хомсом и сельскими районами Дамаска.
Вмешательство России помешало продвижению оппозиции при поддержке Запада, Турции и стран Персидского залива, а также позволило добиться сохранения баасистского режима в Дамаске. Это проложило путь к более уверенному присутствию России на Ближнем Востоке, побудив некоторых наблюдателей говорить о «российском возрождении», даже сравнивая его с ситуацией в регионе в годы Холодной войны.
Итак, что же обрела и потеряла Россия после пяти лет войны в Сирии? Достиг ли Кремль своих целей и бросил ли он вызов доминированию США в регионе?
Почему Россия вмешалась?
Некоторые наблюдатели связывают решение Путина вмешаться в сирийский конфликт с визитом в Москву в июле 2015 года генерала Касема Сулеймани, покойного командующего отрядом «Кудс», убитого Соединенными Штатами в Багдаде в начале января этого года. Иранский генерал якобы убедил российского президента войска и спасти сирийское правительство.
Однако похоже, что Кремль не нужно было убеждать. Падение режима Асада поставило бы под угрозу интересы России и устранило бы еще одного регионального союзника.
Это было бы серьезным ударом по Москве, особенно после свержения ливийского лидера Муаммара Каддафи в 2011 году.
Решение о вмешательстве в Сирию также отражает страх Кремля перед так называемыми «цветными революциями» и их потенциальным успехом, спровоцировавшим крупные антиправительственные митинги в самой России. Годом ранее прозападная революция на Майдане в Украине вызвала бурную реакцию в Москве, что привело к «Крымской операции» и военной интервенции России на Донбасс.
Это, в свою очередь, спровоцировало санкции Запада, которые нанесли ущерб российской экономике, особенно деловым кругам, близким к Путину.
Напряженные отношения с Западом также побудили Москву разместить войска в Сирии. Учитывая тупиковую ситуацию с украинским кризисом, вмешательство в сирийский конфликт, в который были активно вовлечены западные державы, предоставило российскому правительству еще один фронт, на котором оно могло оказать давление на Запад в переговорах.
Подъем ИГИЛ (запрещенная в РФ организация) предоставил возможность обернуть вмешательство антитеррористической риторикой, обеспечив внутреннюю поддержку, в то время как нежелание администрации Обамы более активно участвовать в сирийском конфликте — чтобы избежать «повторения Ирака» — и заключение с Ираном «Ядерной сделки», заверило Путина в том, что прямого столкновения с США не будет.
Чего добилась Россия в политическом плане в Сирии?
Превосходящая военная мощь России смогла относительно быстро изменить динамику на местах в Сирии. Хотя заявленной целью операции была борьба с террористическими группировками, российская армия вместе с сирийскими союзниками сначала стала мишенью для группировок умеренной оппозиции, поддерживаемой Западом, которые на тот момент уже страдали от внутренних разногласий и вынуждены были сражаться на двух фронтах — против Дамаска и ИГИЛ (запрещенная в РФ организация).
Менее чем через год российские войска вместе с поддерживаемыми Ираном ополченцами и сирийскими правительственными силами осадили Алеппо с востока и к ноябрю вынудили оппозиционные вооруженные группы сдаться и покинуть город. Это был поворотный момент в конфликте, поскольку он ознаменовал собой неумолимое отступление оппозиционных сил и создал новый союз между Россией, Ираном и Турцией в их стремлении урегулировать сирийский кризис, исключив при этом западные и арабские державы.
В январе 2017 года был запущен Астанинский (ныне Нур-Султан) формат, который объединил сирийскую оппозицию, включая вооруженные группы, которые ранее поддерживались Западом, но к тому времени в значительной степени, ставшие заброшенными, и сирийское правительство вместе с Россией, Ираном и Турцией. Позже в том же году в рамках этого формата России удалось создать четыре зоны деэскалации, где все стороны обязались приостановить военные действия.
Это позволило облегчить бремя многочисленных фронтов и дало возможность сирийским правительственным силам, а также их российским и иранским союзникам последовательно занять оккупированные территории.
В течение пяти лет России не только удалось сохранить сирийское правительство, но и в значительной степени ликвидировать и маргинализировать умеренную оппозицию — главного соперника легитимности Асада и единственную военно-политическую силу, участие которой в правительстве было бы приемлемым для Запада.
Лидирующая роль России в Сирии проявляется и за ее пределами
Турция возобновила сотрудничество после кризиса отношений, вызванного сбитым турецкими войсками в 2015 году российского истребителя.
Неудавшаяся попытка государственного переворота против правительства Реджепа Тайипа Эрдогана в 2016 году ускорила этот процесс.
В последние годы Москву посетили лидеры Саудовской Аравии, Катара, Египта, Курдистана, Ирака, Судана и Израиля. Это позволило Путину вступить в «ливийскую схватку», хотя и с опозданием, и попытаться сказать свое слово в будущем страны, поддержав наступление военного командира-отступника Халифы Хафтара на столицу Триполи.
Несмотря на возросшую дипломатическую активность в регионе и связанный с этим престиж на международной арене, Россия на самом деле не достигла того уровня влияния, который имели США.
«Теперь всем ясно, что [Россия] является сверхдержавой и [она] играет решающую роль на Ближнем Востоке. Но в то же время ее экономические и политические ресурсы ограничены», — сказал старший преподаватель Высшей школы экономики Леонид Исаев.
Москва также не смогла использовать свою позицию в сирийском конфликте, чтобы дать толчок диалогу с Западом о санкциях или даже заставить Западную Европу взять на себя обязательства по финансированию восстановления разрушенной войной Сирии.
В то же время Россия не полностью контролирует Дамаск. Несмотря на неоднократные пренебрежительные жесты Путина по отношению к Асаду, которого он, как говорят, лично недолюбливает, он не единственный человек, принимающий решения в Сирии.
Кирилл Семенов, аналитик по Ближнему Востоку, сказал: «Иран и Россия имеют взаимопонимание друг с другом в Сирии, но есть расхождения во влиянии и масштабах возможностей. Сложно сказать, кто из них может больше влиять на Асада. Режим вполне независим и способен использовать как Москву, так и Тегеран для обеспечения своего выживания».
Кроме того, продолжающееся военное присутствие Турции и Америки в богатой природными ресурсами северной Сирии также гарантирует Анкаре и Вашингтону право голоса в будущем Сирии.
Что Россия приобрела в экономическом плане?
Россия вступила в сирийскую войну на фоне экономического кризиса, вызванного падением цен на нефть и последствиями украинского кризиса. Это первоначально вызвало озабоченность по поводу стоимости войны.
По данным правительства, первые шесть месяцев операции обошлись в $464 млн, что по сравнению с американскими расходами в Ираке (почти $2 трлн за 16 лет, или около $125 млрд в год) было относительно скромным показателем.
Через два года после начала операции российский оборонный бюджет сократился с 5,5% ВВП ($79 млрд) в 2016 г. до 3,7% ($61,4 млрд) в 2018 г.
В то же время российское правительство представило операцию в Сирии как возможность испытать и продвинуть российское вооружение (то, что другие крупные экспортеры оружия, такие как США и Израиль, также сделали в регионе). В 2017 году Министерство обороны сообщило, что в ходе военных действий в Сирии было испытано около 600 новых единиц оружия.
Наемники Вагнера
Сирийская война также способствовала развитию бизнеса частных военных компаний в России, особенно группы Вагнера, связанной с Евгением Пригожиным, российским бизнесменом, которого прозвали «поваром Путина» за организацию питания на мероприятиях с участием президента России. В последние годы поступают сообщения о том, что наемники Вагнера работают в Венесуэле, Мозамбике, Мадагаскаре, Центральноафриканской Республике, Ливии и других странах.
Пригожин вместе с другим российским бизнесменом, считающимся близким к Путину, Геннадием Тимченко, выиграл несколько выгодных контрактов в Сирии.
Повар Путина был связан со сделками по нефти и газу с Дамаском, а Тимченко приобрел право добывать фосфаты и эксплуатировать порт Тартус.
Но кроме этих двух и некоторых более мелких бизнесменов, у российского бизнеса в Сирии не было значительных экономических и торговых возможностей, чьи запасы нефти и газа намного скромнее, чем у Ирака.
«Кроме Тимченко и Пригожина, российский бизнес не хочет работать в Сирии. Это во многом связано с последствиями санкций», — сказал Семенов.
Европейский Союз и США являются основными торговыми партнерами России, и оба ввели жесткие санкции против Сирии, которых российский бизнес предпочел бы избежать.
Это также усложнило процесс восстановления в районах, сильно пострадавших в результате боевых действий, где сирийское правительство вернуло контроль. Россия не выделила сколько-нибудь значительного финансирования на реконструкцию и не смогла убедить в этом ЕС или страны Персидского залива.
Ситуация еще более усугубилась из-за обострения экономических проблем Сирии, в том числе обвала ее валюты, который усугубился кризисом в Ливане. Финансовый «спасательный круг», который Тегеран смог протянуть с начала войны, также иссяк из-за санкций США в отношении иранской экономики.
По словам Исаева, «у России есть ряд политических активов, которые она пытается «продать» странам Персидского залива, взамен, и она стремится к более тесному экономическому и инвестиционному сотрудничеству с этими государствами».
В последние годы Россия подписала инвестиционные обязательства и сделки на миллиарды долларов с Саудовской Аравией, ОАЭ и Катаром. Российские компании также приобрели выгодные энергетические контракты в Египте, Ливане, Курдистане в Ираке и Турции.
Как этот конфликт повлиял на внутреннюю политику в России?
Помимо опасений по поводу финансовых затрат, с самого начала не было серьезных внутренних возражений против вмешательства. Общественность, включая большую часть политической оппозиции, в значительной степени восприняла версию российского правительства о том, что оно собирается бороться с террористами в Сирии.
Последующие сообщения о применении сирийскими правительственными войсками химического оружия, обстрелах больниц российскими ВВС и высоком числе погибших среди мирного населения не поколебали общественного мнения.
Однако были некоторые опасения, особенно среди старшего населения, относительно возможного повторения советского вторжения в Афганистан, который привел к гибели более 15000 советских военнослужащих и унизительному выводу войск.
Власти чутко отнеслись к этим опасениям и, как утверждается, занижали количество потерь среди войск и не признавали потерь среди наемников. Тем не менее, считается, что фактическое число погибших исчисляется сотнями — намного меньше, чем в афганской войне.
В марте 2019 года Минобороны России официально заявило, что с 2015 года в Сирии погибло 116 военнослужащих.
Кремль стремился объявить о победе в Сирии и создать впечатление, что конфликт близится к своему завершению. Сам Путин дважды заявлял о выводе российских войск — в 2016 и 2017 годах, хотя российские военнослужащие продолжают дислоцироваться на местах.
В августе в результате взрыва бомбы на обочине дороги возле города Дейр-эз-Зор был убит российский генерал-майор.
Опрос, проведенный в апреле 2019 года независимым социологическим агентством Левада-Центр, показал, что около 55% респондентов заявили, что Россия должна прекратить свою военную операцию в Сирии, по сравнению с 49% в 2017 году.
This sentiment seems to be linked to the growing perception that the Russian government has major domestic problems to resolve and cannot waste its energy on a foreign conflict.
По словам Исаева: «У России сейчас много внутренних проблем, например, экономические последствия пандемии, последствия референдума по конституции, парламентские выборы в следующем году. Сейчас я не уверен, что мы так заинтересованы в сирийском конфликте».
По его словам, нынешними внешнеполитическими приоритетами России являются политический кризис в Белоруссии и конфликт между Арменией и Азербайджаном в Нагорном Карабахе. Это отодвинуло на задний план Сирийскую войну, в которую российское правительство собирается оставить в замороженном состоянии.