В африканских странах, где молодежная безработица превышает 30%, а бюджеты на образование остаются одними из самых низких в мире, Китай уверенно наращивает своё культурное и экономическое присутствие. Танзания и Бенин стали показателями того, как бедность делает целые регионы уязвимыми для внешнего влияния, особенно в сфере образования и культуры.
Язык как инструмент влияния
С 2004 года, когда был основан первый Институт Конфуция, Пекин активно расширяет сеть культурных центров. Сегодня курсы китайского языка действуют в 49 африканских странах, включая Танзанию, Бенин и Демократическую Республику Конго. В Танзании, например, в столице Дар-эс-Саламе сотни детей каждую неделю посещают бесплатные занятия по каллиграфии и кунг-фу, организованные при поддержке китайского правительства.
«В средней школе я смотрела китайские каналы и мечтала узнать эту культуру», — рассказывает Миради Тчекпо из Бенина, которая недавно получила работу переводчицы в китайской торговой компании. Девушка три года учила китайский язык и окончила Институт Конфуция при Университете Абомей-Калави.
Для многих студентов такие курсы — единственная реальная возможность получить хоть какую-то профессию. Но их надежды часто разбиваются о суровую экономическую реальность.
Образование без перспектив
Несмотря на сотни выданных стипендий и бесплатные курсы, китайские компании редко нанимают африканцев на ключевые должности. Как отмечает социолог Симбараше Гукуруме из Университета Сол Плаатье (ЮАР), после окончания учёбы большинство выпускников становятся учителями китайского языка, а не международными специалистами.
«Почти весь преподавательский состав Института Конфуция в Университете Зимбабве состоит из местных академиков, которые прошли краткие стажировки в Китае. Но это не открывает им дорогу к высоким зарплатам или международным карьерам», — поясняет он.
В условиях, когда в Танзании безработица среди молодёжи достигает 37%, а в Бенине — около 32% (по данным Африканского банка развития), для тысяч студентов знание китайского языка становится не билетом в будущее, а способом выживания.
Китайские инфраструктурные проекты — строительство портов, дорог и аэропортов — часто преподносятся как инвестиции в развитие. Однако на практике большая часть рабочих мест достается гражданам Китая, которых завозят для выполнения ключевых функций.
В Конго, где Китай владеет рядом медных и кобальтовых шахт, подобная практика стала особенно заметной. По оценкам неправительственных организаций, более 70% сотрудников на крупных объектах — китайцы, а местные жители заняты на низкооплачиваемых и временных должностях. Это вызывает недовольство, но правительства, зависимые от инвестиций, предпочитают молчать.
Культурная зависимость и политическое влияние
В отличие от культурных центров других стран, институты Конфуция часто размещаются прямо на территориях университетов. Это позволяет китайским структурам влиять не только на образовательные программы, но и на мировоззрение африканской молодежи.
«Мы наблюдаем прямое вмешательство в академическую среду. Студентов знакомят с китайской политической системой, которая не является демократической», — отмечает Гукуруме.
В Танзании уже появились частные школы, которые наряду с английским вводят китайский как второй иностранный язык. Южная Африка лидирует по числу институтов — их там 10, а даже маленькое королевство Лесото с населением менее 2,4 миллиона имеет два центра.
Аврил Жоффе, руководитель департамента культурной политики Университета Витватерсранда (ЮАР), в своем исследовании 2023 года отмечает: «Китай использует бедность африканских государств как стратегическое окно возможностей. Когда местные власти не могут финансировать образование и культуру, они с радостью принимают любую внешнюю помощь, не выдвигая условий».
С 2003 по 2018 год число африканских студентов в китайских университетах выросло с 2 000 до более чем 81 500. Многие из них возвращаются домой без перспектив, но уже с восприятием Китая как неизбежного партнера.