Лондон давно перестал быть просто столицей Великобритании. На него приходится около четверти ВВП страны, что больше, чем в любой другой метрополитенской области индустриализированных стран: Нью-Йорк — 8%, Шанхай — 3,7%, Берлин — 4,7%. Если бы Лондон был отдельным государством, его экономика заняла бы место в двадцатке крупнейших мировых экономик, опережая Швейцарию и Турцию. При этом остальная часть Великобритании без Лондона стала бы беднее любого штата США по ВВП на душу населения. Именно поэтому многие эксперты утверждают: «Лондон — это не Британия, а город-государство, который пока не придумал, как отделиться от окружающих территорий».
Транспорт как основа инноваций
Кингс-Кросс и Сент-Панкрас — ключевые транспортные узлы Лондона. Через Кингс-Кросс проходит более 70 млн пассажиров ежегодно, а Сент-Панкрас соединяет Великобританию с Парижем (2 часа), Брюсселем (2 часа) и Амстердамом (4 часа) благодаря Eurostar. Сол Кляйн, венчурный инвестор, отмечает, что эта сеть железных дорог создает панъевропейский суперрегион, который он назвал Новый Пало-Альто. Здесь проживает 41 млн человек, корпоративные расходы на IT составляют 110 млрд долларов, а семь из 30 лучших университетов мира расположены именно в этом регионе.
Эти транспортные связи позволяют предпринимателям перемещаться между странами почти так же легко, как внутри Лондона. Так, Сол Кляйн может утром выехать из Лондона, посетить Париж или Брюссель, проверить свои компании и вернуться к обеду в офис у Кингс-Кросс.
Марка Уорнера, основателя Faculty, заинтересовало именно расположение компании в Лондоне. Faculty специализируется на интеллектуальном принятии решений с помощью машинного обучения. Каждый день в мире создается объем данных, который удваивается каждые два года, и Faculty помогает бизнесу преобразовывать эти данные в конкретные решения.
Лондон выгодно отличается от Кремниевой долины меньшей конкуренцией за специалистов в области ИИ. В Великобритании выпускники Имперского колледжа, Университетского колледжа Лондона, Кембриджа и Оксфорда создают крепкую базу талантов. Илон Маск в 2024 году отметил: «Война за таланты в сфере ИИ — самая безумная война за таланты, которую я когда-либо видел». Faculty смогла нанять специалистов, которых в Долине было бы невозможно удержать.
Экосистема и территориальная близость
Лондон объединяет технологии, финансы, правительство и культуру на небольшой территории. 20 минут на машине в одну сторону — и вы в финансовом центре, 20 минут в другую — и вы у правительства, еще 20 минут — культурный центр. Для стартапов это огромный бонус по сравнению с Долиной, где перемещение между центрами требует нескольких часов перелета.
Алекс Кляйн, основатель Kano, отмечает междисциплинарность Лондона: здесь работают инженеры бывших Nokia, дизайнеры из Rockstar, специалисты по органическому сельскому хозяйству, что делает экосистему более разнообразной, чем в американской технологической среде.
Парадокс Лондона — концентрация богатства и инноваций в ущерб остальной Британии. В «золотом треугольнике» Лондон — Кембридж — Оксфорд сосредоточено 80% инвестиций и компаний стоимостью более миллиарда долларов. Северо-восток Англии и Уэльс отстают по доходам, продолжительности жизни и занятости.
Брексит во многом стал ответом на это разделение: космополитичный юг и застойный север столкнулись в политическом противостоянии. Борис Джонсон, избранный в 2019 году, обещал завершить Брексит и подтянуть регионы, но проблема регионального неравенства сохраняется.
Проблема не нова: еще в XIX веке наблюдалось сильное сосредоточение индустриальных и финансовых ресурсов в Лондоне. В 1937 году Королевская комиссия по размещению промышленности и населения выявила, что концентрация в Большом Лондоне истощает ресурсы остальной страны. С 1980-х годов промышленные города севера приходят в упадок, а Лондон продолжает накапливать капитал и технологические ресурсы.
Почему Лондон развивается так быстро, а остальная Британия отстает?
Причины — транспортная и технологическая концентрация, доступ к талантам, высокая плотность компаний и их близость к правительству, университетам и культурным центрам. При этом региональная политика долгое время не смогла компенсировать этот разрыв, что привело к глубокому социальному и экономическому неравенству.